Публикации

29 января 2020 г. был опубликован перечень поручений по итогам заседания Совета по развитию гражданского общества и правам человека и встречи с уполномоченными по правам человека в субъектах Российской Федерации. Одним из поручений, предусмотренных в данном документе, является необходимость рассмотрения Администрацией Президента РФ в срок до 1 июля 2020 г. совместно с Верховным Судом Российской Федерации, Генеральной прокуратурой Российской Федерации и Следственным комитетом Российской Федерации вопроса о наделении стороны защиты правом назначать судебную экспертизу. Поручено также при необходимости представить предложения о внесении соответствующих изменений в законодательство Российской Федерации.

Данное предложение Г. Резника является весьма закономерным, так как для российского уголовного процесса характерно неравенство прав сторон, в том числе при использовании специальных знаний в процессе доказывания по уголовным делам.

Заметим, что традиционным для отечественного уголовного процесса является континентальный подход к институту судебной экспертизы, согласно которому решение о производстве данного следственного действия принимает лицо, ведущее производство по делу, действующее по собственной инициативе или по ходатайству сторон [1].

Предполагалось, что компромиссным вариантом, способным частично уменьшить асимметрию прав сторон при использовании специальных знаний, будет являться включение в УПК РФ особого самостоятельного вида доказательств – заключения специалиста, в приобщении которого к материалам уголовного дела защите не может быть отказано согласно ч. 2.2 ст. 159 УПК РФ. Данное нововведение явилось попыткой придать резко континентальному подходу при использовании специальных знаний в доказательственной деятельности черты англосаксонской состязательной экспертизы, в рамках которой сторона защиты и потерпевший наделены правом обращения к лицу, обладающему специальными знаниями [2].

В то же время в подавляющем большинстве случаев даже при условии приобщения заключения специалиста к материалам уголовного дела процессуальная «судьба» данного документа складывается не лучшим образом: его выводы не только игнорируются следствием, но и критически воспринимаются судом при вынесении окончательного решения по конкретному делу. Суды, как правило, указывают, что специалист в отличие от эксперта не предупреждался об уголовной ответственности за дачу ложного заключения, исследовал не материалы дела, а непонятным образом полученные защитником копии, которые с оригиналом не сверялись, или же отмечают, что нарушена процедура привлечения специалиста, которого должен был привлекать следователь.

Как представляется, данная проблема связана с отсутствием достаточного нормативного регулирования института заключения специалиста. Прежде всего, это связано с предусмотренной ч. 3 ст. 80 УПК РФ самой сущностью трактовки заключения специалиста в аспекте доказательственной значимости для уголовного дела, согласно которой заключение специалиста определяется как представленное в письменном виде суждение по вопросам, поставленным перед специалистом сторонами.

Еще сильнее второстепенный характер заключения специалиста перед заключением эксперта подчеркнул Пленум Верховного Суда РФ в постановлении от 21 декабря 2010 г. № 28 «О судебной экспертизе по уголовным делам», разъяснив в п. 20 данного постановления, что «специалист не проводит исследование вещественных доказательств и не формулирует выводы, а лишь высказывает суждение по вопросам, поставленным перед ним сторонами, поэтому в случае необходимости проведения исследования должна быть произведена судебная экспертиза». Таким образом, многие правоприменители приходят к выводу, что заключение специалиста имеет в процессе доказывания в большей степени лишь ориентирующий характер [3]. В этой связи специалист, в отличие от эксперта, в распоряжение которого передаются в том числе вещественные доказательства по уголовному делу, ограничен при формулировании итоговых суждений предоставленными ему объектами исследования.

Более того, процедура получения заключения специалиста стороной защиты не урегулирована должным образом уголовно-процессуальным законом, в то время как гл. 27 УПК РФ предусмотрен строгий порядок производства судебной экспертизы. Так, ст. 204 УПК РФ и ст. 25 Федерального Закона от 31 мая 2001 г. № 73-ФЗ «О государственной судебно-экспертной деятельности в Российской Федерации» подробно регламентированы структура и содержание заключения эксперта, в то время как в отношении заключения специалиста подобные требования отсутствуют.

При этом в число обязательных требований к содержанию заключения эксперта согласно п. 5 ч. 1 ст.  204 УПК РФ входят сведения о предупреждении эксперта об уголовной ответственности за дачу заведомо ложного заключения, а в уголовном законе предусмотрена ответственность специалиста лишь за заведомо ложное показание (ст. 307 УК РФ).

Отсутствие данных требований применительно к содержанию заключения специалиста обуславливает во многом скептическое отношение к нему правоприменителя.

Следовательно, можно констатировать, что в современных условиях уголовного процесса (как в теории, так и на практике) заключение специалиста не полностью отвечает возложенной на него обязанности по обеспечению равенства сторон в процессе доказательственной деятельности.

В этой связи многие юристы, в число которых входит и уважаемый Г. Резник, полагают, что единственным вариантом соблюдения принципа состязательности уголовного судопроизводства при использовании специальных знаний является как раз наделение стороны защиты самостоятельным правом назначения судебной экспертизы.

Конкретный механизм правового регулирования права защиты на назначение судебной экспертизы может быть реализован несколькими способами. При этом необходимо учитывать, что во многом наделение стороны защиты данными дополнительными полномочиями неизбежно столкнется с теми проблемами, которые связаны с реализацией полномочий защиты по привлечению специалиста.

Первый вариант заключается в дополнительном закреплении в УПК РФ права стороны защиты ходатайствовать о назначении судебной экспертизы. Такое право и так в УПК РФ защите предоставляется, однако велика вероятность отказа со стороны следователя в удовлетворении данного ходатайства, особенно в случаях, когда защитник настаивает на проведении повторной или дополнительных экспертиз в целях оспаривания выводов, содержащихся в первоначальном экспертном заключении. Значит, необходимо специальное закрепление в уголовно-процессуальном законе обязанности следователя удовлетворить данное ходатайство в случае признания необходимости назначения судебной экспертизы. Думается, данный способ реализации прав защиты не будет достаточно эффективен в современных реалиях уголовного судопроизводства.

Это объясняется, помимо собственно частого нежелания следствия идти навстречу стороне защиты, еще и тем обстоятельством, что следствие будет воспринимать производство судебной экспертизы, инициированной стороной защиты, в качестве одного из возможных способов затягивания сроков предварительного расследования, так как производство отдельных видов судебных экспертиз может занимать значительное время.

Второй вариант заключается в наделении стороны защиты уже самостоятельным правом назначения судебной экспертизы. Данное предложение следует признать самым трудоемким в аспекте его практической реализации ввиду сложности включения данных норм в уже существующий и устоявшийся порядок проведения процессуальных действий в уголовно-процессуальном законе, а также в отраслевое законодательство.

Во-первых, наделение стороны защиты императивным правом назначения конкретного следственного действия будет вступать в противоречие с самой сущностью института адвокатуры, лишенной властных полномочий ввиду положений ч. 1 ст. 3 Федерального Закона от 31 мая 2002 г. № 63-ФЗ «Об адвокатской деятельности и об адвокатуре в Российской Федерации», в том числе и в части разъяснения прав и обязанностей, а также возможной уголовной ответственности эксперту за дачу заведомо ложного заключения (ст. 307 УК РФ). В данном случае подлежит изменению ряд норм ФЗ «Об адвокатской деятельности и об адвокатуре», в части наделения стороны защиты рядом императивных полномочий, которые ранее были ей не присущи, с последующим включением соответствующих норм в УПК РФ.

Во-вторых, затруднительным видится проблема предоставления стороне защиты и, следовательно, эксперту материалов уголовного дела и вещественных доказательств, необходимых для производства экспертизы. Данная проблема связана с отсутствием на законодательном уровне процессуального механизма передачи для доказательственной деятельности в распоряжение стороне защиты данных документов и сведений, и в ожидаемом отсутствии на практике намерения у стороны следствия их предоставлять, ссылаясь, в частности, на возможное уничтожение следов преступления.

В то же время, Г. Резник, отметив данное обстоятельство, заметил, что проведение ряда экспертиз (в частности, лингвистической, культурологической, судебно-бухгалтерской, финансово-экономической) возможно и на основании документов, представленных стороной защиты. Следовательно, исчерпывающий перечень экспертиз, проведение которых не требует специальной передачи вещественных доказательств из материалов уголовного дела, требует уточнения и законодательного закрепления.

В-третьих, отсутствие достаточной реализации уже закрепленных в УПК РФ круга полномочий стороны защиты применительно к назначению и осуществлению судебной экспертизы ставит под сомнение возможность эффективного применения на практике возможных нововведений.

Так, в ряде случаев предусмотренное п. 1 ч. 1 ст. 198 УПК РФ право подозреваемого, обвиняемого и защитника знакомиться с постановлением о назначении судебной экспертизы осуществляется уже после ее проведения, в момент ознакомления с заключением эксперта [4]. В связи с этим защита теряет возможность воспользоваться производными от данного права правомочиями, предусмотренными п. 2-5 ч. 2 ст. 198 УПК РФ, осуществление которых уже теряет всякий смысл.

И, наконец, в-четвертых, назначение защитником судебной экспертизы может быть воспринято противоположной стороной как злоупотребление своим правом в целях искусственного затягивания сроков предварительного расследования, так как производство данного процессуального действия входит в общие сроки предварительного расследования по уголовному делу. Таким образом, в целях соблюдения процессуальных сроков производство судебной экспертизы, назначаемой защитником, не подлежит включению в сроки предварительного следствия, и может осуществляться при определенных условиях уже после его окончания (в частности, на стадии утверждения обвинительного заключения). При этом заключение эксперта, подготовленное уже после завершения расследования уголовного дела, может быть представлено стороной защиты уже непосредственно в рамках судебного производства, например, в ходе предварительного слушания.

Необходимо учитывать, что суду будет непросто принять итоговое решение при наличии двух заключений, исходящих от следствия и стороны защиты в случае, если изложенные в них выводы противоречат друг другу. Следовательно, необходимо предусмотреть в УПК РФ специальное право назначения повторной экспертизы судом, выводы которой уже будут окончательными.

В любом случае, наделение стороны защиты самостоятельным правом назначения судебной экспертизы потребует внесения значительных изменений в УПК РФ, затрагивающих как досудебное, так и судебное производство, что не всегда является обоснованным. Думается, одним из возможных вариантов, не требующих существенных изменений уголовно-процессуального закона, является использование уже имеющихся в УПК РФ процессуальных институтов, в частности, усиление роли специалиста, привлекаемого стороной защиты для дачи заключения.

Так, в качестве одного из возможных нововведений может быть включение в УПК РФ особой разновидности доказательства – заключения специалиста об обоснованности выводов, содержащихся в уже проведенной стороной следствия экспертизе, в целях подтверждения или опровержения содержащихся в ней выводов. При этом специалист будет вправе в рамках данного заключения подготовить суждения по тем вопросам, которые были поставлены перед экспертом.

Для обеспечения равного доказательственного значения заключения специалиста и заключения эксперта на сторону защиты необходимо возложить обязанности по разъяснению специалисту его прав и обязанностей, а также о привлечении его к уголовной ответственности в случае дачи им заведомо ложного заключения [5].

Соответственно, в случае если в заключении специалиста будут изложены обстоятельства, свидетельствующие о том, что судебная экспертиза производилась с нарушениями, либо будут изложены суждения, ставящие под сомнение обоснованность выводов эксперта, следствие или суд будут обязаны назначить повторную экспертизу, производство которой должно поручаться другому эксперту либо экспертному учреждению.

Таким образом, можно констатировать, что перед законодателем поставлена сложная задача: в условиях возросшей потребности уравнивания прав сторон, необходимо внести значительные изменения в законодательство, в том числе затрагивающие полномочия и других участников уголовного судопроизводства (следствие, суд) с целью эффективной реализации данных нововведений уже в правоприменительной деятельности.

[1] См. подробнее о моделях института судебной экспертизы в сравнительно-правом аспекте: Курс уголовного процесса / под ред. Л. В. Головко. М.: Статут, 2016. С. 704-705; Колесникова Е.Ю. Институт экспертизы в уголовном процессе: сравнительно-правовой анализ // Вестник Московского университета. Сер. 11. Право. 2013. № 1. С. 129-137.

[2] Курс уголовного процесса / под ред. Л. В. Головко. Там же.

[3] Сухова О. А. Право адвоката-защитника на получение заключения специалиста и представление его для приобщения к материалам уголовного дела: гарантии и проблемы обеспечения // Проблемы экономики и юридической практики. 2018. № 3. С. 241.

[4] Заметим, что данные обстоятельства послужили причиной внесения в разное время в Государственную думу РФ целого ряда законопроектов о внесении изменений в ч. 3 ст. 195 УПК РФ (№ 500607-7; № 632474-6), предусматривающих возложение данной обязанности на следователя. Однако впоследствии данные законодательные инициативы не нашли поддержки у высшего законодательного органа.

[5] Следовательно, как отмечалось ранее, положения ФЗ «Об адвокатской деятельности и адвокатуре в РФ» подлежат изменению в части дополнения соответствующих правомочий адвоката, а диспозицию ст. 307 УК РФ необходимо расширить путем включения в нее уголовной ответственности специалиста за дачу заведомо ложного заключения.

Zakon.ru