Публикации

Большинство правозащитников оценило законопроект критически с позиций расширения и так избыточных полномочий всемогущественной спецслужбы. Была слышна критика и от многих адвокатов, которые указывали на низкое качество расследования уголовных дел со стороны следователей ФСБ, которые с учетом весьма узкой подследственности не имеют достаточного опыта, никогда не были серьезно загружены для того, чтобы научиться работать много и качественно в условиях вечного следовательского стресса.

Меня, как адвоката, неоднократно противостоявшего и ежедневно продолжающего противостоять в своей работе оперативникам и следователям из ФСБ, вряд ли можно упрекнуть в излишней любви к данной спецслужбе. Вместе с тем в этот раз хочется не то, чтобы защитить законопроект, а скорее объяснить, почему с его принятием в ситуации с уголовным преследованием в нашей стране ничего не изменится.

Во-первых, очевидно, что в случае принятия законопроекта количество дополнительных уголовных дел, которые получат в свое производство следователи ФСБ, будет крайне незначительным. Большинство уголовных дел, в том числе и в отношении столь сильно возмущавшихся адвокатов будет по-прежнему расследоваться Следственным комитетом РФ. На это наталкивает формулировка о том, что проведение проверок и расследование уголовных дел может быть поручено следователю ФСБ России лишь по решению Генерального прокурора или его заместителя. Ну не будет Генеральный прокурор с учетом многоступенчатости согласования и бюрократической системы органов прокуратуры передавать каждое уголовное дело для расследования следователю ФСБ России. Для этого уголовное дело должно вызвать особый интерес ФСБ России, Генеральной прокуратуры РФ, а также чувство недоверия или желание насолить по отношению к тому следственному органу, которому оно изначально подследственно.

Во-вторых, штатная численность следственных подразделений ФСБ России, насколько мне известно, не расширяется и к последующему расширению не планируется, а это значит, что сами руководители данного следственного органа не будут готовы принять большое количество уголовных дел и будут против такой передачи возражать. То есть передаваемые в производство следователей ФСБ России дела в любом случае будут носить статус особенных и исключительных.

В-третьих, не открою ни для кого секрета если скажу, что у оперативных подразделений ФСБ России, выявляющих преступления, налажено отличное взаимодействие и со следователями СК РФ, и со следователями МВД России. Это взаимодействие выражается в том, что следователи этих подразделений по большому счету в последнее время во многом выполняют техническую функцию оформления процессуальных документов, а основные решения, определяющие судьбу дела, принимаются оперативниками ФСБ России и их руководителями. Следователи же, даже если бы и хотели что-то возразить, как правило, боятся это делать, дабы не быть обвиненными в коррупции, предательстве интересов страны и т.п. На практике это приводит к тому, что, если раньше мы говорили о том, что фактически приговор по уголовному делу выносится еще следователем на стадии возбуждения уголовного дела, то сейчас акценты сместились в сторону оперативника, принимающего решение на стадии проведения оперативно-розыскных мероприятий.

Как ни странно, следователи ФСБ России в каких-то вопросах еще иногда могут отстаивать свою точку зрения перед оперативниками, периодически возвращают материалы для доработки или отказывают в возбуждении уголовных дел, и, возможно, из-за этого отношения между структурными подразделениями одного ведомства не всегда являлись идеальными. Это не означает, что следователи ФСБ России всегда занимают принципиальную позицию по каким-то знаковым или политическим делам, судьба которых решается на ином уровне и по которым следователь – лишь технический исполнитель реализации оперативной справки, но периодические споры между следователями и оперативниками ФСБ России о достаточности доказательств по простым и не резонансным делам все же возникают. В общем-то и сами оперативники ФСБ России, как правило, не скрывают, что с гораздо большей охотой реализовывают свои материалы не в собственном следствии, а в Следственном комитете РФ, где спорить и объяснять им приходится гораздо меньше.

Что же касается доводов о низком качестве следствия ФСБ России, то выскажу свою точку зрения по этому поводу. Безусловно, она носит субъективный характер и основана на моем личном опыте защиты по уголовным делам, расследовавшимся следователями ФСБ. Я не могу сказать, что этот опыт носит обширный характер, но за последний год в трех таких уголовных делах об экономических и должностных преступлениях мне участвовать довелось. Так вот, на мой субъективный взгляд, уровень следователей ФСБ на порядок выше нынешнего уровня следователей СК РФ или МВД России. Они грамотнее, опытнее, и как ни странно во всех делах, в которых я участвовал, думали о вопросах квалификации и доказательств. Безусловно, это не значит, что защита соглашалась со всеми доводами следователей ФСБ России, но люди хотя бы думали, выстраивали какие-то следственные комбинации, работали над доказательствами. Умение думать, собственная точка зрения – для современного следователя практически отсутствующее качество. Проблема нынешних следователей других ведомств, в особенности из системы СК РФ – отсутствие профессиональных учителей, которые могли бы на собственном примере практически показать, как надо расследовать уголовные дела. Тот самый пласт сотрудников среднего звена - думающих, знающих и еще желающих работать, был из большинства следственных подразделений просто выдавлен в результате многочисленных реформ. Прокурорское следствие, которое когда-то считалось белой костью, традиции и школа которого передавались из поколения в поколение, давно закончилось, сотрудники, помнившие эту школу, уволились. В результате мы получили колоссальный провал качества расследования, который компенсируется медийной активностью и напором руководителей следственных подразделений, привыкших доверять не доказательствам в уголовном деле, а указаниям сверху и оперативным справкам.

По моим наблюдениям, следствие ФСБ эти реформы затронули в меньшей степени, что, возможно, связано с закрытостью структуры. Конечно же, и эти следователи ошибаются, нарушают права граждан, привлекают к ответственности без достаточных доказательств, но они хотя бы думают об этих доказательствах, а не молча исполняют приказ. Повторюсь, это моя личная оценка уровня следователей, с которыми мне доводилось сталкиваться, и на какой-то общий анализ состояния следствия в разных следственных подразделений в этой связи мне претендовать сложно.

Подводя итог, можно сказать, что предлагаемое изменение подследственности ряда уголовных дел, фактически никаким образом не затронет ситуацию с правами и законными интересами лиц, привлекаемых к уголовной ответственности. В случае, если эти уголовные дела будут носить заказной характер, они будет расследоваться соответствующим образом и в СК РФ, и в МВД России, и в ФСБ России. Исходя из содержания предлагаемых поправок, можно также с большой долей вероятности предполагать, что количество дел и материалов проверок, которые Генеральный прокурор РФ или его заместитель будет передавать следователям ФСБ России, будет минимальным, и это всякий раз будут дела, речь в которых идет о конфликтах спецслужб.

В настоящее время нам известно об одном таком деле: в отношении сотрудников СК РФ Максименко М.И., Ламонова А.Н., Никандрова Д.В., которое уже сейчас безо всяких законодательных поправок расследуется следователями ФСБ России. С учетом положений ныне действующей ст. 151 УПК РФ, а также Закона «О Следственном комитете РФ» однозначно полагаю, что расследование данного уголовного дела в ФСБ России носит незаконный характер, нарушает права граждан, привлеченных к уголовной ответственности, и ни одно должностное лицо, вне зависимости от занимаемого служебного положения, не может произвольно (даже руководствуясь реальными или мнимыми соображениями об объективности) изменять подследственность уголовного дела, прямо установленную УПК РФ.

Не могу исключить, что авторы и лоббисты обсуждаемого законопроекта понимают существующую правовую проблему по уголовному делу и пытаются разрешить ее путем внесения изменений в закон. Если так, то речь может идти о законе, принимаемом под конкретное уголовное дело. Исправит ли это ситуацию с нарушением прав по этому уголовному делу? Нет, поскольку с учетом положений ст. 4 УПК РФ о действии уголовно-процессуального закона во времени, эти права уже были нарушены в момент совершения конкретного процессуального действия, и никакое нынешнее изменение законодательства восстановлению нарушенных прав способствовать не может. В то же время, в случае принятия закона в новых аналогичных уголовных делах, носящих исключительный характер, прокурор сможет поручать расследование следователям ФСБ, руководствуясь действующим законодательством, а не собственными усмотрениями об объективности. Будут ли всегда решения о передаче таких дел в ФСБ связаны исключительно с соображениями объективности и законности? С учетом нынешнего понимания должностными лицами объективности и законности у меня по этому поводу имеются определенные сомнения. Впрочем, как я уже говорил, на подавляющем большинстве уголовных дел все эти изменения никаким образом не отразятся, а, значит, на общее состояние «температуры по больнице» предлагаемый закон, по сути, не повлияет.

Zakon.ru