Публикации

Декабрь стал для меня традиционным в плане подготовки для «АГ» ежегодного обзора изменений в уголовное и уголовно-процессуальное законодательство за уходящий год.

К сожалению, давно уже не жду глобальных позитивных сдвигов в результате совершенствования законодательных норм и считаю, что существующие проблемы необходимо решать изменением уголовной политики, введением справедливого суда, повышением профессиональной грамотности правоприменителей и т.д. Поправки же в отечественное уголовное и уголовно-процессуальное законодательство традиционно носят «косметический» характер либо вовсе направлены на оправдание деятельности законодателя, а не на реальные перемены.

Оценивая работу законодателя по поправкам в уголовное и уголовно-процессуальное законодательство в 2020 г., отмечу, что она была крайне активной. Рассмотрим наиболее важные, на мой взгляд, изменения.

Уголовное законодательство

В частности, введена уголовная ответственность за подкуп третейского судьи по ст. 200.7 УК РФ.

Отныне получение арбитром (третейским судьей), равно как и передача такому лицу или иным лицам по указанию арбитра, вознаграждения в связи с занимаемым служебным положением является уголовно наказуемым деянием. Максимальное наказание за получение предмета подкупа в особо крупном размере (свыше 1 млн руб.) составляет от 7 до 12 лет лишения свободы с кратным штрафом, за дачу предмета подкупа в особо крупном размере (свыше 1 млн руб.) – от 4 до 8 лет лишения свободы с кратным штрафом.

Мне до настоящего времени не известна ни одна подобная ситуация, однако в целом следует признать, что проблемы в сфере третейского разбирательства существовали, и введение уголовной ответственности за подобные действия представляется оправданным.

Изменено содержание примечания к ст. 199 УК о разъяснении понятия крупного и особо крупного размеров.

Крупным размером для целей указанной статьи об уклонении от уплаты налогов теперь признается сумма налогов, сборов, страховых взносов, превышающая за период в пределах трех финансовых лет подряд 15 млн руб., а особо крупным – сумма, превышающая за период в пределах трех финансовых лет подряд 45 млн руб.

Аналогичные изменения внесены в примечания по иным «налоговым» нормам – ст. 199.1, 199.3, 199.4 УК.

Логичное, на мой взгляд, изменение, поскольку и ранее в подавляющем большинстве уголовных дел громоздкие формулировки относительно процентной доли неуплаченных налогов, которые использовались в предыдущей редакции примечания, не применялись. Теперь норма выглядит короче и понятнее для правоприменителя, что можно только приветствовать. Хотя в целом правоприменение по ст. 199 УК вряд ли следует признать либеральным и объективным, поскольку подход к оценке доказательств по этой статье в последние годы фактически сводится к копированию акта налоговой проверки.

Изменены формулировки понятия «преступное сообщество» в примечании к ст. 210 УК.

По инициативе Президента РФ в ст. 210 УК внесено примечание, согласно которому «учредители, участники, руководители, члены органов управления и работники организации, зарегистрированной в качестве юридического лица, и (или) руководители, работники ее структурного подразделения не подлежат уголовной ответственности по настоящей статье только в силу организационно-штатной структуры организации и (или) ее структурного подразделения и совершения какого-либо преступления в связи с осуществлением ими полномочий по управлению организацией либо в связи с осуществлением организацией предпринимательской или иной экономической деятельности, за исключением случая, когда эти организация и (или) ее структурное подразделение были заведомо созданы для совершения одного или нескольких тяжких или особо тяжких преступлений».

О необходимости изменений правоприменительной практики по ст. 210 УК, когда данная норма использовалась для ужесточения уголовной ответственности предпринимателей, в последние годы было написано и сказано очень много. Все, за исключением правоохранителей, соглашались с тем, что ст. 210 УК применяется в России избыточно и в основном является способом необоснованного давления на предпринимателей, «выбивания» под страхом ее применения нужных показаний, продления сроков содержания под стражей.

В итоге были приняты указанные изменения, которые, казалось бы, продемонстрировали отношение власти к обозначенной проблеме. Тем не менее думается, что поправки вряд ли привнесут реальные позитивные перемены. Мне, например, не доводилось сталкиваться на практике ни с одним уголовным делом о «преступном сообществе» экономической направленности, где в обвинении речь шла бы об использовании одной коммерческой организации и ее штатной структуры, совпадающей со «штатным расписанием» преступной организации. В связи с этим правоохранители с высокой долей вероятности будут игнорировать названное примечание, что подтверждает ряд уголовных дел по ст. 210 УК, направленных в последнее время в суды.

Считаю, что кардинально решить обсуждаемую проблему помогло бы изменение формулировок ст. 210 УК и указание на то, что преступное сообщество может создаваться лишь для совершения особо тяжких, а не тяжких (как в действующей редакции) преступлений, о чем я не раз высказывался. Это позволит вывести из-под удара правоохранителей подавляющее большинство предпринимателей, в отношении которых возбуждены уголовные дела о преступлениях в сфере экономики (все эти преступления не относятся к категории особо тяжких).

Внесены изменения в ст. 236 УК.

С началом пандемии новой коронавирусной инфекции уголовно наказуемым стало нарушение санитарно-эпидемиологических норм, если оно не только повлекло общественно опасные последствия в виде массового заболевания или заражения людей, но и создало угрозу наступления таких последствий.

Данное законодательное изменение, как и ряд так называемых «коронавирусных» норм, о которых пойдет речь далее, является стандартной реакцией российского законодателя на внешние факторы. Однако в чем заключается столь серьезная общественная опасность нарушения санитарно-эпидемиологических норм при условии, что последствия от этого не наступили, непонятно. Тем не менее отныне фактически любое нарушение санитарно-эпидемиологических норм (например, проезд в метро без маски) может стать основанием для возбуждения уголовного дела, поскольку создает потенциальную угрозу массового заболевания.

Ужесточено наказание за обращение фальсифицированных лекарственных средств и медицинских изделий через Интернет или СМИ по ст. 238.1 УК.

Введена ч. 1.1 ст. 238.1 УК, устанавливающая более суровое наказание (от 4 до 6 лет лишения свободы) за производство, сбыт или ввоз на территорию России фальсифицированных, недоброкачественных лекарственных средств, медицинских изделий и биологически активных добавок посредством Интернета или средств массовой информации.

По всей видимости, это реакция законодателя на то, что основным способом совершения указанных деяний является распространение лекарственных средств именно с использованием Интернета. Ужесточение наказания, на мой взгляд, не является надлежащим способом борьбы с преступностью, однако позиция российского законодателя в большинстве случаев, к сожалению, заключается именно в подобном подходе.

Введена уголовная ответственность за публичное распространение заведомо ложной информации об обстоятельствах, представляющих угрозу жизни и безопасности граждан (ст. 207.1 УК), а также заведомо ложной общественно значимой информации, повлекшее по неосторожности причинение тяжкого вреда здоровью человека, смерть или иные тяжкие последствия (ст. 207.2 УК).

Данные законодательные изменения являются очередной реакцией власти на пандемию Covid-19. Однако, на мой взгляд, законодатель в данном случае ошибочно решил бороться не с причиной, а со следствием, но по-другому в последнее время в уголовном законодательстве почти никогда не получается. В уходящем году мы уже наблюдали несколько достаточно трагикомичных уголовных дел в отношении блогеров и журналистов, распространявших сведения о массовой гибели людей в больницах, неготовности медучреждений к качественному лечению и иных тревожных для власти факторах. Думается, в следующем году норма ст. 207.1 УК может утратить актуальность, и количество возбужденных по ней абсурдных уголовных дел без всяких законодательных изменений закона сойдет на нет, хотя, по большому счету, вносить ее в Кодекс изначально не было необходимости.

Уголовно-процессуальное законодательство

Внесены изменения в понятие разумного срока уголовного судопроизводства, изложенное в ст. 6.1 УПК.

В разумный срок уголовного судопроизводства включен период не только с момента начала процедуры уголовного преследования до момента его прекращения (как в предыдущей редакции), но и с момента подачи заявления о преступлении до момента уголовного преследования (для оценки разумных сроков в интересах потерпевшего от преступления).

Данное изменение связано с соответствующей позицией Конституционного Суда РФ и важно для соблюдения прав потерпевших в уголовном судопроизводстве.

Внесены поправки в ст. 28.1 УПК о прекращении уголовного преследования.

С учетом указанных законодательных изменений в ст. 28.1 Кодекса о прекращении уголовного преследования ущерб, причиненный бюджетной системе РФ преступлением, может быть погашен в любой момент производства по делу (а не только до назначения судебного заседания, как в предыдущей редакции данной статьи), что является основанием для прекращения уголовного преследования по ст. 198–199.4 УК.

Изменение нельзя назвать знаковым, но в целом оно устраняет существовавший ранее «косметический» пробел, то есть является позитивным с точки зрения либерализации закона.

Изменена категория дел, которые могут рассматриваться в особом порядке.

Отныне в особом порядке судебного разбирательства при условии согласия обвиняемого с предъявленным обвинением могут рассматриваться только дела о преступлениях небольшой и средней тяжести – то есть дела о тяжких преступлениях из рассмотрения в особом порядке исключены. Это изменение не касается дел в отношении лиц, заключивших досудебное соглашение о сотрудничестве (в таких случаях по-прежнему в особом порядке могут рассматриваться дела в отношении обвиняемых в тяжких и особо тяжких преступлениях).

Указанное изменение, несомненно, наиболее существенно повлияет на систему уголовного преследования. Будет ли это влияние позитивным? У меня по этому поводу есть серьезные сомнения, несмотря на доводы многочисленных сторонников отмены особого порядка. Изменение повлечет увеличение нагрузки на судей, повлияет на сроки рассмотрения уголовных дел. Увеличится ли количество оправдательных приговоров по делам о тяжких преступлениях? На мой взгляд, если и увеличится, то крайне незначительно, что связано с общим подходом судей к оценке доказательств по уголовным делам.

Так, по делам, рассматриваемым в особом порядке в силу ч. 7 ст. 316 УПК, суд вправе вынести обвинительный приговор, если придет к выводу, что обвинение обоснованно и подтверждается собранными по делу доказательствами, в связи с чем в силу закона судебная оценка по делам, рассмотренным в особом и в общем порядке, не должна различаться.

Полагаю, речь идет не о принятии назревших мер по улучшению качества отправления правосудия и справедливой судебной оценке доводов обвинения и защиты, а о «косметических» мерах, которые, напротив, под видом либерального изменения лишают обвиняемых по делам о тяжких преступлениях возможности выбирать порядок рассмотрения дела и гарантированно получить меньшее наказание.

Постановления Пленума Верховного Суда РФ по вопросам уголовного преследования

Постановления Пленума ВС, с одной стороны, носят рекомендательный характер и не имеют силы закона, но с другой – порой настолько существенно влияют на формирование правоприменительной практики, что не упомянуть о них в обзоре было бы упущением.

Так, Пленум ВС был традиционно активен в принятии разъяснительных постановлений по вопросам уголовного преследования. Приведу несколько наиболее важных.

Изменения в Постановление от 19 декабря 2013 г. № 41

Изменения связаны с введением новой меры пресечения, избираемой на основании судебного решения, – запрета определенных действий. В связи с этим документ теперь называется «О практике применения судами законодательства о мерах пресечения в виде заключения под стражу, домашнего ареста, залога и запрета определенных действий».

Постановление не содержит каких-то революционных формулировок, состоит из «приятных» для адвокатов позиций, связанных с необходимостью оценки доводов, приводимых нами в каждом судебном заседании. Однако столь же традиционно все эти доводы в большинстве своем на практике не учитываются. Тем не менее знать и цитировать в судах данное постановление, на мой взгляд, необходимо.

Изменения в Постановление от 15 ноября 2016 г. № 48 «О практике применения судами законодательства, регламентирующего особенности уголовной ответственности за преступления в сфере предпринимательской и иной экономической деятельности».

Изменения также носят во многом «косметический» характер, но не могу не приветствовать позицию ВС о том, что по каждому поступившему ходатайству следователя надлежит проверять, есть ли в постановлении следователя и материалах сведения о непредпринимательском характере действий подозреваемого (обвиняемого), а также о том, что ссылки на корыстный мотив или способ распоряжения похищенным имуществом не являются подтверждением подобного вывода. К сожалению, на практике суды крайне редко руководствуются указанными разъяснениями, что, однако, не лишает адвокатов необходимости ссылаться на них в обоснование их позиции.

Изменения в Постановление от 16 октября 2009 г. № 19 «О судебной практике по делам о злоупотреблении должностными полномочиями и о превышении должностных полномочий».

Поправки во многом связаны с дополнительными разъяснениями судам в связи с применением ст. 200.4 (злоупотребления в сфере закупок товаров, работ, услуг для обеспечения государственных или муниципальных нужд) УК.

В постановлении приведены важные для формирования правоприменительной практики примеры иной личной заинтересованности при совершении злоупотребления: «…иная личная заинтересованность при совершении деяния, предусмотренного статьей 200.4 УК РФ, может выражаться в стремлении работника контрактной службы, контрактного управляющего или иного лица, представляющего интересы заказчика в сфере закупок товаров, работ, услуг для обеспечения государственных или муниципальных нужд, извлечь выгоды неимущественного характера для себя или других лиц, в том числе получить взаимную услугу, заручиться поддержкой в решении какого-либо вопроса, например в трудоустройстве или продвижении по службе своего родственника.

Также может рассматриваться в качестве проявления иной личной заинтересованности применительно к данному составу преступления стремление в результате допущенного нарушения законодательства Российской Федерации о контрактной системе в сфере закупок товаров, работ, услуг для обеспечения государственных или муниципальных нужд получить поощрение по службе, государственную или иную награду, занять более высокую должность и т.п.».

Принято Постановление от 13 октября 2020 г. № 23 «О практике рассмотрения судами гражданского иска по уголовному делу».

В данном постановлении приведены разъяснения по вопросу рассмотрения судами гражданских исков по уголовным делам.

Определенные вопросы возникали в судах при рассмотрении возможных гражданских исков к организациям-работодателям в связи с причинением вреда преступлением работника при исполнении его обязанностей. Судьи зачастую отказывались принимать такие гражданские иски. В связи с этим ВС привел важное разъяснение: «…при рассмотрении уголовных дел о преступлениях, связанных с причинением вреда работником организации (юридического лица) при исполнении трудовых (служебных, должностных) обязанностей (например, о преступлениях, предусмотренных частью 2 статьи 109, статьями 143, 238 Уголовного кодекса Российской Федерации, далее – УК РФ), к участию в деле в качестве гражданского ответчика привлекается юридическое лицо (статья 1068 ГК РФ); если при совершении преступления вред причинен источником повышенной опасности (например, по делам о преступлениях, предусмотренных статьями 263, 264 УК РФ), – владелец этого источника повышенной опасности (статья 1079 ГК РФ)» (п. 5).

Постановление содержит ответы фактически на все вопросы, возникающие при рассмотрении гражданского иска в уголовном судопроизводстве, в связи с чем обязательно для изучения адвокатами.

Подводя итог размышлениям о практической значимости изменений в уголовное и уголовно-процессуальное законодательство в 2020 г., можно сделать вывод, что уходящий год вряд ли может быть «занесен в актив» законодателю. Несмотря на существенный объем законодательных поправок, все они либо вносили «косметические» изменения, либо являлись заведомо провальной попыткой власти решить экономические или социальные проблемы уголовно-правовыми методами. Верховный Суд был взвешен и либерален в его ориентирующих нижестоящие суды формулировках, однако данные правовые позиции в большинстве своем, к сожалению, игнорируются судами, так что и здесь каких-либо серьезных изменений, думается, вряд ли стоит ожидать.

Таким образом, в наступающем году хочется пожелать законодателю заниматься не «движением ради движения», а реальным изменением уголовного и уголовно-процессуального законодательства. В частности, давно назрел вопрос о расширении подсудности дел, рассматриваемых с участием присяжных (предыдущее расширение компетенции суда присяжных показало свою эффективность). Хотелось бы, чтобы к подсудности присяжных были отнесены дела о даче и получении взятки в особо крупном размере, преступных сообществах, бандах, мошенничествах, растратах, а в идеале – и других преступлениях в сфере экономики.

Следовало бы продолжить и «законодательную борьбу» с «искривленным» применением ст. 210 УК, но для этого нужны реальные запреты привлечения к уголовной ответственности по данной статье лиц, совершивших деяния в сфере экономики (или вовсе всех лиц, обвиняемых в тяжких преступлениях, как предлагал автор). «Напрашивается» и расширение полномочий защитника в уголовном судопроизводстве – в частности, предоставление защитнику права назначения некоторых видов экспертиз. В 2020 г. все эти адвокатские надежды остались нереализованными. Остается надеяться, что обзор изменений в уголовное и уголовно-процессуальное законодательство в 2021 г. будет более позитивным.

Адвокатская газета